Киссинджер: Проблема состоит не в том, чтобы выпутать США из конфликта на Украине, а в том, чтобы решить его в том виде, который приблизит нас к мировому порядку.
Необходимо уяснить ряд моментов.
Во-первых, в российском сознании отношения России и Украины всегда носят особый характер. Он никоим образом не сводится к обычным отношениям двух суверенных государств, с российской точки зрения, а возможно и с украинской. Поэтому то, что происходит в Украине нельзя уложить в простые рамки применения тех же принципов, которые работали в Западной Европе, особенно, когда все это происходит настолько близко к Сталинграду и Москве. В этом смысле, необходимо проанализировать причины возникновения украинского кризиса.
Сомнительно, что Путин потратил 60 миллиардов евро на превращение летнего курорта в зимнюю Олимпийскую деревню для того, чтобы начать военный конфликт через неделю после церемонии закрытия, на которой Россия показала себя частью западной цивилизации.
Поэтому далее возникает вопрос: как это произошло?
Я беседовал с Путиным в конце ноября 2013. Он озвучил множество проблем; Украина была в конце этого списка, причем как чисто экономическая трудность, которую Россия будет решать за счет регулирования тарифов и цен на нефть.
Первой ошибкой было неосторожное поведение ЕС. Они до конца не осознавали последствий введенных ими же ограничений. Существовавшая на Украине внутриполитическая ситуация лишила Януковича возможности принять условия ЕС, если он хотел быть переизбран, а в России эти условия небезосновательно посчитали выходящими за рамки чистой экономики. Поэтому президент Украины отверг условия ЕС. Европейцы запаниковали, а Путин стал слишком самоуверен. Он решил, что создавшаяся тупиковая ситуация является идеальной возможностью для продвижения его долгосрочной стратегической инициативы. Поэтому он предложил Украине 15 миллиардов долларов при условии, что она войдет в его Евразийский союз.
В этот период Америка вела себя пассивно. Возможные последствия этого процесса всерьез не обсуждались ни с Россией, ни с ЕС. Каждая сторона старалась действовать с рационализмом, основанным на непонимании позиции другой стороны, в то время, как Украина сползала в Майдан как раз посреди того процесса признания статуса России, которого Путин добивался в течение 10 лет.
Неудивительно, что для Москвы так, как будто Запад подрывал то, что считалось победой России, пытаясь вывести Украину из российской сферы влияния. Поэтому Путин стал действовать как русский царь – как Николай I более века назад. Я не оправдываю эту тактику, просто ввожу ее в контекст проблемы.
…
Киссинджер: Если мы считаем Россию сильным игроком, с которым необходимо считаться, то необходимо уже на ранней стадии определиться, можно ли примирить их интересы с нашими целями. Мы должны исследовать возможность образования демилитаризованных зон между нынешними границами НАТО и Россией.
Запад проявляет нерешительность в вопросе об экономическом восстановлении Греции; и он, конечно же, не возьмется в одиночку решать украинский вопрос.
Поэтому кто-то должен хотя бы исследовать возможные пути сотрудничества с Россией в военно-нейтральной Украине.
Украинский кризис превращается в трагедию по той причине, что в нем долгосрочные цели построения мирового порядка смешиваются с сиюминутной необходимостью восстановления украинской идентичности. Я сторонник независимой Украины в ее нынешних границах.
Я занимал эту позицию с самого начала постсоветского периода. Когда же теперь читаешь о том, что на стороне Украины воюют исламские радикалы, создается ощущение, что ситуация пошла вразнос.
Хейлбрунн: Это смело можно назвать бедствием.
Киссинджер: На мой взгляд, да. Это значит, что целью стало сломать Россию; в то время как долгосрочная цель должна быть в том, чтобы ее интегрировать.
Хейлбрунн: Но мы же видим, по крайней мере в Округе Колумбия, как возвращаются ястребы из неоконов и либералов, которые определенно хотят сломать хребет российского правительства.
Киссинджер: Пока они не столкнутся с последствиями. Беда всех войн Америки с конца Второй Мировой – это соотносить стратегию с тем, что можно сделать внутриполитическими методами. С конца Второй Мировой мы участвовали в пяти войнах, которые всегда начинали с большим энтузиазмом. Однако эти ястребы ни разу не преуспели внутри страны. К концу очередной войны они всегда оставались в меньшинстве. Нам никогда не следует ввязываться в международный конфликт, если с самого начала не можем предсказать его результаты, и если мы не уверены в том, что сможем приложить необходимые усилия для их достижения.
Полностью — тут.
Первоисточник (англ.) – http://nationalinterest.org/feature/the-i
Автор перевода Петр Львов
При перепечатке перевода, не забывайте указывать автора и ссылку на первоисточник – http://friend.livejournal.com/1976198.ht